AMMONIT
07.12.2014, 19:46
Просто для любителей истории
Балагула – повозка, управляемая еврейским извозчиком – балагулой. В связи с тем, что плата за проезд в почтовой карете или дилижансах была высокой, балагулы оставались единственным средством передвижения вплоть до конца 1860 годов, когда появилась возможность путешествовать по железной дороге.
Там, куда «чугунка» не доходила, балагулы исчезли лишь с появлением автобусных маршрутов. Так, долго не выезжавший из Киева С.Ефремов с удивлением увидел их в 1924 г. на станции Мироновка, откуда ему надо было добраться до села Хохтива.
«пока мы раздумывали, ехать ли на ночь глядя или заночевать в Мироновке, нас обступила целая толпа евреев-балагульщиков; рвут вещи из рук, каждый дергает, тянет в свою сторону, и не успели мы опомниться, как оказались на передке «фаэтона» допотопной конструкции, вспомнилась Умань, бурса и те будки, которые каждый день катили мимо на «на Головановское», «на Тальное».
По описанию В.Хижнякова, дорожная повозка выглядела так:
«Это длинная, довольно глубокая бричка, с обручами вверху, обтянутыми холстом. В ней обыкновенно помещалось до 10 пассажиров».
Двигалась балагула, по словам того же мемуариста, «с черепашьей быстротой, не более 5 верст в час, с остановками среди дня и ночлегами». Обычно балагулы завозили своих седоков на частные почтовые станции – заезды, где они могли отведать лучшие блюда еврейской кухни. В самом Киеве для балагул было всего две станции: одна на Подоле, другая на Новом Строении. Ездить по городу еврейскому транспорту запрещалось, а самим извозчикам по законам черты оседлости позволялось находиться в Киеве не более трех дней. Еще три для можно было получить по разрешению полицмейстера, но никак не более того.
Балагула не мог подвезти седока даже к дому на соседней со станцией улице, и один мемуарист вспоминает, как приехал в детстве в Киев на еврейской повозке, и багаула ходил разыскивать его родственников, чтобы они забрали мальчика со станции.
Эти ограничения защищали городских извозчиков от конкуренции предприимчивых местечковых возничих.
(с) А.Макаров
Балагула – повозка, управляемая еврейским извозчиком – балагулой. В связи с тем, что плата за проезд в почтовой карете или дилижансах была высокой, балагулы оставались единственным средством передвижения вплоть до конца 1860 годов, когда появилась возможность путешествовать по железной дороге.
Там, куда «чугунка» не доходила, балагулы исчезли лишь с появлением автобусных маршрутов. Так, долго не выезжавший из Киева С.Ефремов с удивлением увидел их в 1924 г. на станции Мироновка, откуда ему надо было добраться до села Хохтива.
«пока мы раздумывали, ехать ли на ночь глядя или заночевать в Мироновке, нас обступила целая толпа евреев-балагульщиков; рвут вещи из рук, каждый дергает, тянет в свою сторону, и не успели мы опомниться, как оказались на передке «фаэтона» допотопной конструкции, вспомнилась Умань, бурса и те будки, которые каждый день катили мимо на «на Головановское», «на Тальное».
По описанию В.Хижнякова, дорожная повозка выглядела так:
«Это длинная, довольно глубокая бричка, с обручами вверху, обтянутыми холстом. В ней обыкновенно помещалось до 10 пассажиров».
Двигалась балагула, по словам того же мемуариста, «с черепашьей быстротой, не более 5 верст в час, с остановками среди дня и ночлегами». Обычно балагулы завозили своих седоков на частные почтовые станции – заезды, где они могли отведать лучшие блюда еврейской кухни. В самом Киеве для балагул было всего две станции: одна на Подоле, другая на Новом Строении. Ездить по городу еврейскому транспорту запрещалось, а самим извозчикам по законам черты оседлости позволялось находиться в Киеве не более трех дней. Еще три для можно было получить по разрешению полицмейстера, но никак не более того.
Балагула не мог подвезти седока даже к дому на соседней со станцией улице, и один мемуарист вспоминает, как приехал в детстве в Киев на еврейской повозке, и багаула ходил разыскивать его родственников, чтобы они забрали мальчика со станции.
Эти ограничения защищали городских извозчиков от конкуренции предприимчивых местечковых возничих.
(с) А.Макаров