Мы почувствовали, что есть особое донецкое самосознание, особый донецкий характер, особое донецкое мессианство. Мы встречались на боевых позициях с волхвами, которые считают, что Донецк — сакральная земля, что в донецкой земле таятся возвышенные духи (...) мне кажется, стоит идеологическая задача, сформулировав и сформировав региональную идентичность, превратить её в какую-то космическую реальность. Можно события, которые здесь происходят, интерпретировать не как чисто донбасские, а как мессианского, мирового масштаба. "Мы — донецкие" — как что-то более мощное, грандиозное, значимое не только для Дона и России в целом, но и мира, который истосковался по восстанию.
Проханов
|