Тема: Німеччина
Показать сообщение отдельно
Старый 17.11.2018, 12:26   #1694
Dang
F
 
Аватар для Dang
 
Регистрация: 09.10.2014
Сообщений: 42,572
Dang 11Dang 11Dang 11Dang 11Dang 11Dang 11Dang 11Dang 11Dang 11Dang 11Dang 11
По умолчанию

Зигги упоминал район Марцан, как немецкий Брайтон-Бич, глянул материал по теме.
в общем-то все, как и предполагал, текст интересный , часть процитирую -



«Сперва переселенцам все были очень рады, ведь правительство объясняло нам, что к нам едут такие же немцы, как мы, — вспоминает немецкий журналист Кнут Крон, редактор газеты Stuttgarter Zeitung, который много лет пишет о России и переселенцах из бывшего СССР (по некоторым оценкам, немецкая земля Баден-Вюртемберг, где расположен Штутгарт, приняла более четверти от общего числа немецких переселенцев). — Но довольно быстро выяснилось, что это не так. Да, они немцы, но они не разговаривают по-немецки, не знакомы с западным образом жизни. Начались разного рода проблемы».

По словам Крона, разочарование было обоюдным: если жители Германии не увидели в приезжающих из СССР обещанных «обычных немцев», то те, в свою очередь, не находили обещанного дома, где их возвращению все будут рады. Попав в Германию, немцы из бывшего Союза оказались такими же «русскими», как и все остальные мигранты с постсоветского пространства.

Проблем возникало много. Чаще всего незнание языка и несоответствие советских документов о высшем образовании местным стандартам не позволяло приезжающим немцам претендовать на квалифицированную работу по специальности. Если до 1992 года советским пенсионерам в ФРГ засчитывался весь трудовой стаж в СССР, то в 1993-м после законодательной реформы условия для приезжающих стали куда менее благоприятными. «Поздние переселенцы» — так называют тех, кто приехал после 1993 года, — оказались в еще более проигрышном положении: низкооплачиваемая работа означала также, что в будущем их пенсия окажется значительно ниже, чем у коренных немцев или у тех, кто успел приехать раньше. Один из терминов, который употреблялся применительно к переселенцам, — «этнопролетариат».

В итоге у переселенцев сформировалось что-то вроде собственной идентичности — многие называют себя «русаками» и «русачками», вроде бы и не русскими, но и не совсем немцами. При этом для большинства коренных немцев это различие слишком тонкое.

В каком-то смысле районы компактного проживания выходцев из СССР — берлинский Марцан, Пфорцхайм под Штутгартом, десятки других по всей стране — стали новыми колониями, постсоветскими анклавами на территории Германии. Многие их жители до сих пор разговаривают только по-русски и смотрят русское телевидение; родители спорят с детьми о присоединении Крыма. Берлинский журналист Ник Афанасьев даже посвятил этим спорам книгу — она называется «Царь, Крым и казачок». Мать Афанасьева — русская немка, а отец — русский, уехал вслед за женой и сыном из Челябинска в середине 1990-х, не зная языка, и так и не смог найти работу по специальности. Афанасьев-младший рассказывает, что отец «находится в Германии», но живет в каком-то отдельном мире, в условиях «внутренней блокады против всего немецкого».

Проблемы с адаптацией возникали не только у старшего поколения переселенцев. Несмотря на то что государство оплачивало языковые курсы, многие не могли быстро выучить язык на уровне, достаточном для поступления в хорошую школу, — а в некоторых городах, куда расселяли приезжающих, хороших школ могло не быть вовсе. В 1990-х проблема криминализации русскоговорящих подростков была одной из самых широко обсуждаемых в Германии. СМИ часто писали о «русской мафии», которая занималась торговлей наркотиками, рэкетом, организацией проституции. Зачастую стереотипы о ней распространялись и на переселенцев.

«Когда у тебя нет работы, когда ты не знаешь языка, когда ты живешь фактически в гетто — неудивительно, что ты начинаешь заниматься чем-то противозаконным», — рассуждает Кнут Крон. По его словам, в русскоязычных районах в окрестностях Штутгарта в те годы постоянно орудовали карманники, а на улицах торговали наркотиками. Источником всех этих проблем Крон считает фрустрацию — переселенцы не были готовы, что жизнь на новом месте окажется такой трудной.

Журналист считает, что немецкое общество допустило ошибку, решив, что сможет легко интегрировать такое колоссальное число людей, — причем не в первый раз: схожие проблемы с 1960-х возникают с выходцами из Турции. На их преодоление, по мнению Крона, может уйти больше полувека.

По словам Андрея Дитцеля, который до переезда в Германию успел поработать в новосибирском областном Российско-немецком доме, проблемы с интеграцией переселенцев стали одной из причин, по которым Германия с начала 1990-х годов начала аккуратно ограничивать приток переселенцев.

«Российско-немецкие дома — в Омске, Новосибирске, Томске, Барнауле, Смоленске, Москве, — а вот калининградский, что характерно, недавно прекратил работу как „иностранный агент“, — были построены как языковые и культурные центры, но прямо или косвенно оказывали поддержку этническим немцам на местах и работали не на эмиграцию, а „против течения“», — рассказывает Дитцель.

«В Германии [в разные периоды] рассказывают новые страшные истории, в каждом десятилетии новые, — шутит Андрей Дитцель. — В 1970-х и 80-х — о турецкой преступности. В 1980-х и 90-х — о русских. Позже — о косовских албанцах. Потом какое-то время (европейское сообщество продвинулось на восток), — о поляках, к которым, например, прилепился ярлык автоугонщиков». По наблюдениям Дитцеля, со временем отрицательные бытовые стереотипы превращаются в положительные: поляки зарекомендовали себя как дешевые и качественные строители, и теперь уже случается, что немецкие ремонтные бригады в рекламе выдают себя за поляков. С российскими переселенцами этого, впрочем, не произошло — более того: в последние годы возникают новые негативные образы русских.

Сейчас в разных русско-немецких семьях и поколениях тягу к предыдущей родине ощущают по-разному. Одни стараются откреститься от советского прошлого, другие, напротив, сохраняют связи с русской культурой — вплоть до изучения славистики в университете. Александр Грюнер, получив в Германии образование и отслужив четыре года в армии, понял, что ему «не хватает места, где бы он чувствовал себя комфортно». В 2008 году Грюнер открыл в Берлине кафе «Квартира 62», где устраивают чтения русских стихов и прозы и выступают русскоязычные группы (хотя и не только они). Обе дочери Грюнера знают русский язык, а майские праздники семья провела в Одессе.

Альтернатива для русских немцев
В первую неделю мая Марцан — район на окраине Берлина — утопает в зелени. Ухоженные многоподъездные дома, наполовину скрытые кустами сирени, напоминают о старых московских микрорайонах — только по-немецки основательных и ухоженных. Из магазина русских продуктов «Микс» доносятся звуки шансона — не современного, а 1990-х годов. В магазине, в трамваях, на улицах русская речь слышится едва ли не чаще, чем немецкая.

Зимой 2016-го именно в Марцане произошло событие, которое вернуло переселенцев из бывших советских стран в фокус общественного внимания в Германии. 11 января 13-летняя Лиза, дочь переселенцев из России, не вернулась из школы домой — а когда пришла на следующий день, сказала, что ее похитили и изнасиловали «люди арабской внешности». В полиции версию девочки поставили под сомнение, но население района отнеслось к версии следователей с недоверием: на фоне миграционного кризиса и связанных с ним инцидентов многим казалось, что немецкие власти покрывают беженцев из соображений политкорректности.

Повний текст читайте тут: https://glavcom.ua/ru/articles/kak-v...dy-501012.html
__________________
я буду говорить прямо и отчетливо, по-русски. Нам глубоко поебать на этот ваш русский космизм и православную мифологию. Так понятно? (c)
Dang вне форума   Ответить с цитированием