[Miguel]

Сообщение от Нора

В советское время в Москве довольно часто устраивали международные выставки типа "Полиграфия" и тому подобные. Обычно их устраивали на ВДНХ. Народ любил на эти выставки ходить, т.к. там можно было что-нибудь получить на халяву. Помню, как немцы периодически выносили сувенирные значки. Боже, как все бились за это дерьмо!
Однажды кто-то "импортный" демонстрировал станок, который делал из пластмассы заготовку для детской карнавальной маски лисы. Заготовка была не раскрашена, "глаза" и "нос" без отверстий. Вещь абсолютно ненужная. Вокруг станка молча стояла толпа. Ждали, когда начнут раздавать маски. Ужас!

вспомнил сейчас почему-то,
читал про 59 год однажды, и амер. выставку в мск.
http://svoboda-on.org/forum/showpost...&postcount=442



....
В 1959 году идеологическая стойкость москвичей и гостей столицы
была подвергнута тяжелому испытанию: состоялась первая в нашей
стране Национальная выставка США. Длилась она месяц или полтора,
но вместе с монтажом и демонтажом ее работа (и, естественно, работа
КГБ) продолжалась около года. Мы, конечно, участвовали в ней на нашем
скромном «семерочном» уровне, но ярких воспоминаний и о выставке,
и о работе осталось немало.

Был совершенно переделан Сокольнический парк, построена масса
вспомогательных сооружений, а огромный центральный павильон —
«Купол Фуллера» — по имени архитектора-специалиста по такого рода
сооружениям, стоит до сих пор. Сейчас мало кто помнит, откуда он
появился. Фонтаны, аллеи, флагштоки — все стало таким, каким должно
было быть всегда.

Выставка американцами была задумана и проведена как акция
массированного идеологического воздействия — и, похоже,
небезуспешно.

Они притащили все: пепси-колу и сахарную вату, оборудование для
кемпинга и одежду на любой вкус — включая меховые манто ценой
в 140 тысяч долларов, сшитые, как они кокетливо разъясняли
посетителям, из русских соболей. Там были компьютеры Ай-Би-Эм
и чудо-кухня, где тут же испекались всевозможные вкусноты для
посетителей и администрации, там был великолепный салон красоты
Елены Рубинштейн, настойчиво рекомендовавшей в одном из своих
буклетов, «заполнив губы помадой, придать лицу веселое, оживленное
выражение». Там была прекрасная библиотека (о ней отдельно), мебель,
игрушки, небольшой телецентр, непрерывно показывавший с видеолент
все, что американцы так хорошо умеют показывать.

Там, наконец, были автомобили выпуска 1959 года, которые, как помнят
знатоки, отличались невероятно элегантным дизайном и скульптурными
линиями кузовов. И какой же русский, глядя на эти машины, не понимал,
что это значит — любить быструю езду? Нынешнее слово «тачка»
применительно к автомобилю, могло появиться, конечно, только у нас…

На выставке у меня была хорошая возможность пополнить свой запас
английских слов: вокруг звучала американская речь, я кое-что записывал
и заучивал. Во время монтажа выставки, например, выучил названия всех
инструментов, знал даже, как по-английски «плоскогубцы».

Нашим «технарям» ужасно хотелось добыть какой-то блок из системы
цветного телевидения, которого у нас еще не было, и группа
«наружников» целыми днями не сводила глаз с указанной им части
аппаратуры (стены телецентра были стеклянными). Каждый вечер, однако,
двое или трое ражих сержантов морской пехоты из охраны американского
посольства приезжали к закрытию выставки. Телеоператоры изымали
загадочный блок, укладывали его в хорошо запиравшийся металлический
ящик, и сержанты, вальяжно развалившись на сиденьях «стэйшн вэгона»,
увозили груз в посольство. Утром процедура повторялась в обратном
порядке.

Блок так и не попал в пытливые руки наших спецов…

Удалось, насколько помню, стащить кое-что из инструментов: например,
устройство для сшивания пластмассовых строительных деталей, похожее
на большую электродрель или маленький отбойный молоток — им тоже
интересовались какие-то умельцы.

За долгие годы работы в КГБ я не переставал удивляться бесконечным
усилиям по своровыванию чего-нибудь: образцов покрытия для беговых
дорожек на стадионах, люминесцирующих красок, массы других мелочей,
которые добывались силами НН. Позже я узнал о сотнях других, гораздо
более масштабных, успешных и неуспешных операций подобного рода,
называемых одинаково — кража. До сих пор трудно ответить на вопрос —
то ли народ, о талантливости которого нам прогудели все уши, занят
какими-то недоступными нашему пониманию свершениями, отрывающими
его от бытовых мелочей, то ли мы способны лишь раз в сто лет подковать
блоху — испортив, кстати, уникальную, забавную игрушку, но удивив
всех, что мы просто обожаем делать.

В ПГУ существовало (наверное, существует и теперь) целое управление,
занимавшееся «технической разведкой». Несколько раз мне приходилось
по делам и в нерабочей обстановке встречаться с его сотрудниками, и
все они казались чрезвычайно толковыми людьми, некоторые имели
ученые степени…

Это может показаться наивным, но я часто задавал себе вопрос: а не
лучше ли им было бы вместо занятий «технической разведкой»
придумывать что-нибудь самим?
...




Москвичи валили на выставку валом, мы фиксировали огромное количество контактов между ними и американцами.
Ясное дело, интересовали нас далеко не все, но работы было много — и небезрезультатной.

Был «отловлен» молодой военнослужащий, пытавшийся передать американцам какие-то очень серьезные материалы,
но напоровшийся на агента КГБ. Зафиксировали немало интересных связей; особенно шустро вели себя гиды —
в основном молодежь, ухватки которой довольно быстро стали нам понятны.

Библиотека, вернее книжная экспозиция, на американской выставке стала объектом специального внимания КГБ.
С момента открытия выставки на экспозиции появлялись какие-то солидные, хорошо одетые люди и часами осматривали книги,
делая многочисленные пометки в блокнотах и записных книжках. Среди них были и известные нам коллеги из «Дома»,
и наши «технари», и, видимо, сотрудники всевозможных НИИ и институтов Академии наук.
Перед выходом на смену многие из наших бригад получали списки книг, которые необходимо было «изъять».
В списках были книги, считавшиеся антисоветскими, художественная литература, но главным образом — издания по науке и технике.

Каждый вечер из небольшого особнячка, расположенного на территории парка, вывозили пару объемистых чемоданов,
набитых «изъятыми» книгами.

Американцы быстро заметили исчезновение книг и нажаловались в русскую администрацию.
Там приняли оперативное решение — около стендов задежурил «бригадмил» и иногда уголовный розыск,
и наши акции по изъятию затруднились, правда, ненадолго.

Американцы терпеливо пополняли экспозицию, мы продолжали воровать.
Тогда, по молодости, это казалось веселой игрой, сейчас вспоминать об этом и горько, и конфузно.


В те годы средства массовой информации были таковы, что многие люди (и я в том числе) в газеты заглядывали редко.
Но то, что приходилось читать в нашей прессе об американской выставке, было пропитано ханжеством и лицемерием.
Казалось бы, два правительства договорились о серьезном мероприятии, обе стороны потратили кучу денег на него,
ну почему принимающей стороне не проявить естественное гостеприимство и честность в оценке увиденного?

Однако, возможно, с участием «Дома 2», а скорее всего, по указаниям соответствующих отделов ЦК,
была организована целая кампания вокруг выставки — редкий день в прессе не предпринимались попытки притвориться
(и убедить других), что все демонстрировавшееся американцами — пропаганда,
и нас, хорошо знающих, как живут в Америке негры, на мякине не проведешь.
Вот, скажем, хваленые американские автомобили прожорливы и недолговечны, и вообще «все это не по карману рядовому американцу»…

О, этот несчастный рядовой американец! Если бы он знал, что заботы о его благополучии
не давали спокойно спать многочисленным советским пропагандистам…

Кинохроника старательно повторяла кадры, на которых совграждане, отведав впервые пепси-колу,
с отвращением бросали картонные стаканчики (кстати, мимо приготовленных для этого урн).
На фоне салона красоты и длиннющих очередей в него — красоту там наводили бесплатно —
оператор снял «советскую красавицу», которая проводила перед камерой огромным гребешком
по давно нечесанной голове — мол, нате вам, обойдемся и без ваших салонов!

И все же выставка запомнилась, уверен, всем, кто на ней побывал. Что же говорить о тех, кто там работал?

Все, кто хотел, узнали об Америке гораздо больше, чем знали до тех пор, в их числе был и я.
Мне и в голову тогда не приходило, что работа тесно свяжет меня с Америкой, что я сам
не раз побываю в США, что у меня появится там немало хороших, добрых друзей, приятелей,
деловых контактов, что я полюблю эту страну. Но все это было впереди.