о главе каждой редукции стояло два патера-иезуита. Старший из них, «исповедник», посвящал себя культу, младший считался его помощником и руководил хозяйственными делами. Оба старались вести таинственную жизнь земных полубогов, держась вдалеке от своей паствы. Священники обычно показывались индейцам только во время богослужения. В другое время они сносились с ними через посредство должностных лиц из местного населения — коррехидоров (кациков) и алькадов. На все общественные должности раз в год назначались выборы, в которых участвовало все население редукции.
Вся жизнь туземцев в редукциях была строго регламентирована. Присутствие при богослужении было для всех обязательно. Деньги, денежный оборот и всякая торговля воспрещались. При расчетах переносили условные средства со счета на счет без наличной уплаты. Все имущество в стране было объявлено собственностью Бога — ничто не могло ни отчуждаться, ни приобретаться, ни обмениваться, ни завещаться. Каждый работал на себя в поле не более трех дней — остальное время представляло собой сплошной субботник, посвященный государству. Личный надел земли тоже принадлежал не работнику, а миссии.
Кроме сельского труда в государстве иезуитов было налажено развитое ремесленное производство. Вообще затерянное в диких дебрях государство иезуитов было единственным промышленным государством Южной Америки. В нем процветали различные виды ремесленных промыслов — ювелирное, часовое, швейное, ткачество, резьба по дереву и камню, гончарное дело, судостроительство. Под руководством иезуитов гуарани строили корабли крупнее тех, что строились на лондонских верфях. Население пользовалось услугами кузнецов, столяров, портных, ткачей бесплатно.
Излишки труда индейцев отбирались «в общий котел», во владение государственной власти, которая одна вела иноземную экспортную торговлю. Главнейшими пунктами экспорта были портовые города Буэнос-Айрес и Санта-Фе. Эта торговля давала ежегодно отцам-иезуитам до 2 миллионов франков, — почтенная рента по тогдашнему времени.
Материальное же благополучие подданных иезуитов было весьма скромным. Жилища туземцев строились из тростника, облепленного глиной, без окон и дымовой трубы. Одежда была бедна и скудна. Даже те из них, кто работали в сапожных мастерских, не имели права носить обувь.
Семейные отношения также находились под контролем отцов-иезуитов. Для заключения браков было установлено два срока в год. Холостая жизнь для всех туземцев в обязательном порядке прекращалась между 14 и 16 годами. Тогда-то индейцы единственный раз в жизни держали в руках настоящие деньги. Обычай требовал вручения женихом невесте звонкой монеты. Перед венчанием туземцу выдавались монеты; он их вручал своей суженой, а после венца деньги вновь возвращались церковнослужителю-иезуиту. Долгое время взаимного согласия молодых не требовалось — венчали всех созревших скопом, разбив их на случайные пары. Ночью раздавался звон колокола, который должен был напоминать супругам об их супружеских обязанностях.
После определенного вечернего часа никто не мог ходить по улице, — за выполнением этого правило строго следили ночные патрули из «лиц, заслуживающих доверия».
Писанных законов в государстве иезуитов не было. В подавляющем большинстве случаев наказания ограничивались епитимьей (молитва и пост), замечаниями или публичным порицанием. При более серьезных преступлениях прибегали к наказанию палкой (не более 25 ударов) или тюремному заключению, срок которого не превышал 10 лет, хотя первоначально убийцам назначали и пожизненное. Смертной казни не существовало.
Образование сводилось к усвоению религии, к умению читать и писать на своем родном языке, на котором имелись катехизис и рассказы из жизни святых (письменность для гуарани создали иезуиты). Более способные приобщались к начаткам латинского языка. Европейских языков, литературы и истории, обычаев и законов туземцы не знали.
Положительные и отрицательные стороны такого массового воздействия и воспитания были налицо: нравы несомненно становились мягче, поведение скромнее, но лицемерие и ханжество естественно свивали себе здесь прочное гнездо. В редукциях не было ни бедности, ни богатства, ни нищеты, ни роскоши, ни связанных с ними бедствий и несправедливости. Зато на их место явились однообразие и казарменная монотонность жизни.
Один из мадридских ревизоров, присланных в Парагвай, уверял короля, что «поселения достойных отцов являются христианской республикой, где царствует самая возвышенная невинность и, быть может, за целый год не совершается ни одного смертного греха».
Исторические часы «христианнейшей республики» пробили полночь в 60-х−70-х годах XVIII века, когда Орден Иисуса подвергся папскому запрещению, а иезуиты были изгнаны из Испании и Португалии. Индейцы подняли мятеж, пытаясь защитить своих отцов, но после его подавления стали разбегаться. К концу века Просвещения редукции опустели.
В 1835 году на землях бывшего государства иезуитов проживало 5 тысяч гуарани. Теперь там можно увидеть лишь развалины огромных храмов с великолепно выполненными барельефами.
Парагвайский опыт сыграл крупную роль в истории государственных учреждений Западной Европы, которая в ту эпоху уже тревожно искала новых социально-политических путей.
Так, всегда саркастический Вольтер был на редкость снисходителен к парагвайским иезуитам. В одном из своих сочинений («Essai sur les moeurs») он писал, имея ввиду борьбу патеров против рабства и социальной несправедливости: «Распространение христианства в Парагвае силами одних только иезуитов является в некоторых отношениях триумфом человечности».
Монтескье в «Духе Законов» (книга 4, глава 6) говорит: «На долю общества Иисуса выпала честь впервые провозгласить в этой стране идею религии в соединении с идеей гуманности... оно привлекло рассеянные в лесах племена, дало им обеспеченные средства для существования и облекло их в одежду. Всегда прекрасно будет управлять людьми для того, чтобы сделать их счастливыми».
В том же духе высказывались аббат Рейналь, Бюффон, Лессинг, Виланд и другие писатели-романтики, исходившие из теории естественной добродетели и необходимости приближения к природе. К этому хвалебному хору не присоединился только один Дени Дидро. Знаменитый энциклопедист считал систему иезуитов «ошибочной и деморализующей». Теоретики социализма и коммунизма XIX−ХХ веков, в общем, разделяют его мнение.
Литература:
Н.В. Сомин. Государство иезуитов в Парагвае.
И. Р. Шафаревич. Социализм как явление мировой истории
Святловский В.В. Коммунистическое государство иезуитов в Парагвае в XVII и XVIII ст. — Пг.: Путь к знанию, 1924.