[pornocrat]

Много букаф, но жиза:

Техас - штат меньшинств. 39 процентов жителей - латинос, а 13 процентов - черные. Только 43 процента населения штата белые. Демографы говорят нам, что в этом направлении движется вся страна. В Департаменте уголовного правосудия Техаса, который держал меня в тюрьме последние 20 лет, большинство сотрудников - небелые, и заключенные - преимущественно небелые. Разнообразие - не самая большая наша сила.

Принудительная интеграция, санкционированная судьями, защищенными от ее последствий, независимо от того, сколько раз она заканчивалась катастрофой, является законом. Каждый раз, когда из-за насильственной интеграции происходит расовый инцидент, мы слышим совет: «Нам нужно единство».
Свернуть

Как и у многих сокамерников, на кулаках и лице у меня шрамы от этого «единства». Многие утверждают, что насилие и стресс в тюремной жизни не являются результатом принудительной интеграции, и что все тюрьмы жестоки. Это верно. Тюрьмы с однородным расовым составом могут быть жестокими, но расовая принадлежность усугубляет проблему. Как заметил Артур Шлезингер: «Враждебность одного племени к другому - одна из самых инстинктивных человеческих реакций».

Когда у вас есть проблема с другим заключенным или охранником, принадлежащим к вашей расе, вы сосредотачиваетесь на проблеме. Когда же проблема возникает с кем-то из другой расы, вы всегда задаетесь вопросом, а не в расе ли проблема. Вы не можете не думать об этом, услышав, как охранник из латинос говорит заключенным-латинос: «Я - за расу», или увидев, что черные сотрудники по вопросам дисциплины после драки между черными и белыми наказывают белых более сурово, чем черных, даже если ее начали черные.

«Единство», будь то в тюрьме или в свободном мире, должно работать, потому что раса - это только «поверностное», и мы все взаимозаменяемы. Предполагается, что мы можем смешиваться в любых пропорциях с любым типом людей, пока (белые) люди будут практиковать «терпимость».

У меня эти убеждения умерли кровавой, насильственной смертью внутри бетонных стен двух тюрем строгого режима, оставив меня сначала в замешательстве, затем в гневе, а теперь и в решимости. Их смерть была для меня особенно болезненной, потому что я рос, имея больше черных друзей, особенно близких, чем белых. Еще важнее, что у меня двухрасовый ребенок от черной женщины. Мне нужно, чтобы эти ныне мертвые и разлагающиеся убеждения были правдой. Но природе все равно, на что мы надеемся или во что верим.

Первая брешь в моей броне "раса - это только поверностное" появилась через час после моего прибытия в отделение Коннелли на юге Техаса в конце 1990-х годов. Я вошел в камеру и, прежде чем успел застелить постель, услышал, как кто-то спросил: «Что ты собираешься делать, белый мальчик?» По дороге в Коннелли мне сказали, что меня «проверят». Это означает, что кто-то попытается заставить меня полностью подчиниться, чтобы все, что у меня есть, принадлежало ему.

Я подошел к двери своей камеры. Парень на другой стороне был размером с полузащитника НФЛ. Когда кто-то спрашивает: «Что ты собираешься делать?», есть три ответа: «драться», «е...ся» или «дать шестьдесят пять». Если ответ - «драться», вы должны продолжать драться независимо от того, сколько раз вас собьют с ног, независимо от того, сколько вам выбьют зубов. Если вас нокаутируют, то лучше продолжить драку, как только очухаетесь.

Вариант второй: е...ся. Это означает, что вы станете секс-рабом. У вас больше не будет контроля над своим телом. Парень, которому вы принадлежите, также предложит вас своим «корешам» или тому, кто заплатит ему за аренду вашего рта и прямой кишки.

Вариант третий: дать шестидесят пять. Шестьдесят пять долларов - это максимум, который вы могли потратить в магазине в то время, и ваш хозяин собирался получать по крайней мере половину из них в обмен на «защиту». Может показаться, что это лучше, чем варианты один и два, но это ловушка; оплата защиты делает вас "шлюхой". И даже если вы сначала откажетесь только от своих денег, в конечном итоге ваш хозяин заставит вас отказаться и от прямой кишки.

Я слышал все это в автобусе. Двадцать лет назад я все еще верил в Бога, поэтому прочитал короткую молитву и напомнил себе, что мой дед штурмовал пляж в Нормандии, когда пули 50-го калибра свистели над его головой. Если он смог пережить это, я смогу драться с парнем, который тяжелее меня на 100 фунтов (45 кг).

Я сказал «драться», и мы направились в третий ряд в душе. Там дрались, потому что не видели охранники на посту. Когда мы подошли к душу, мое сердце бешено колотилось. Я остановился... Что, если он вырубит меня и тут же изнасилует?

Дверь душа распахнулась, и мы вошли внутрь. По сей день я все еще помню выражение угрозы и ненависти на этом черном лице. Я сжал кулаки и встал в стойку. Он замахнулся. Я попытался уклониться. Его кулак все же задел мою голову, и я покачнулся. Я провел оверхенд и попал, но не причинил большого ущерба. От третьего или четвертого удара, который он нанес, мои колени подкосились. В глазах потемнело, и я упал на четвереньки. Я не был без сознания; мое тело просто отключилось на долю секунды. Я начал наносить удары, пытаясь встать на ноги. Я так и не смог сделать это до конца. Он снова уронил меня. На этот раз я приземлился на спину. Изо рта текла кровь, и казалось, что на голове вмятины, но боли не было. Я выдержал его лучшие удары и остался жив. Я был просто зол.

Мне удалось подняться на ноги и броситься на него, упираясь плечом ему в живот. Я толкнул его, пытаясь освободить больше места. Мы обменяли еще ударами. Он нанес гораздо больший ущерб, чем я, и я снова упал. В тот момент, когда он начал вопить: «Ты собираешься е..ся? Ты собираешься е..ся?», кто-то крикнул: «Южный Даллас, законник идет, мой ниггер». Бой закончился. Моя губа была разбита, голова распухла, но я вернулся в камеру, незамеченный охранником.

Это была моя первая, но не последняя встреча с ВЧГ или "веселым черным гигантом". Веселым, потому что они геи (одно из значений "gay" - "веселый"), черным, потому что они черные, и гигантом, потому что они большие. Вскоре после этого я покинул отделение для подачи ходатайства о новом судебном разбирательстве по моему делу. Оно было отклонено.

Когда я вернулся, то попал в другой корпус и снова прошел через то же самое с другим ВЧГ, который также был тяжелее меня на 100 фунтов. На этот раз я выступил немного лучше, разбив парню губу. Единственная кровь на мне была там, где я порезал пальцы об его зубаы. Он все же один раз уронил меня, но не смог сломить и заставить стать геем, как он.

После этих двух боев я был почти уверен, что зарекомендовал себя как мужчина. Это был период недоумения, о котором я упоминал ранее. Я наблюдал, как прибывают молодые черные новички, и ни разу не было приставаний к ним со стороны ВЧГ или кого-то еще. Мне стыдно говорить об этом сейчас, но этот явный расизм был для меня безмерно болезненен. Я мог потерять зрение, зубы, получить сотрясение мозга просто потому, что был белым и отказался отдавать свою прямую кишку.

Примерно в то время, когда мое недоумение переростало в гнев, появился ВЧГ №3. Он был меньше первых двух, но все же весил фунтов на 50 больше меня. Однажды утром он подошел ко мне в душе, когда никого не было, и попытался завязать разговор. Не следовало этого делать. Я сказал, что ему лучше уйти, иначе будут проблемы. Он улыбнулся и ушел. Мне надоело доказывать, что я могу драться с парнями крупнее меня, поэтому я пошел к другу из техобслуживания и сказал ему, что мне кое-что нужно.

На следующее утро я стоял в душе без рубашки и в туго зашнурованных ботинках. В правой руке я крепко держал слегка модифицированный сварочный электрод. Я чувствовал, что ВЧГ №3 не заслуживает честного боя. Слишком сильно было ощущение падения, которое я испытывал в течение 24 часов после того, как думал, что уже утвердился как мужчина. Я боялся только, что в ярости убью этот кусок дерьма, и мне придется написать дочери из камеры смертников:

Дорогая Дженис, извини, мы не узнаем друг друга. Мне пришлось убить одного из людей твоей матери, потому что они не прекращают попыток заставить меня быть геем, а мы вынуждены здесь интегрироваться. Может быть, вы сможете прийти повидаться со мной, когда они вольют в мои вены этот теплый сок. Люблю, папа.

Нет, это было бы нехорошо.

ВЧГ №3 взялся за ручку двери, но остановился. Его глаза застыли, когда он увидел стержень. Каждый мускул моего тела был напряжен. Он посмотрел мне в лицо и сказал: «Ой, чувак. Ты сумасшедший». И ушел.

Дж. Филлипп Раштон сообщает в «Расе, эволюции и поведении», что процент «мужчин, имевших половые контакты с мужчинами» среди черных выше, чем среди остального населения Америки: 19 процентов против 12. Я бы сказал, что в тюрьмах он еще выше, хотя ни заключенные, ни посторонние не считают это проявлением гомосексуальности. Книга «На низком уровне» была написана черным автором, который объясняет, что, хотя он наслаждается сексом с мужчинами, он не гей. (Я подозреваю, что это способствует очень высокому уровню заражения СПИДом среди черных.) За эти годы я слышал, как десятки черных говорят такие вещи, как «Я - не гей, ниггер просто любит е..ть эти маленькие задницы» или «задницы волшебны».

Элиты, вероятно, видят в чернокожих геях беспомощных жертв. По моему опыту, они величайшие мучители.

Вскоре после того последнего опыта с БЧГ я узнал, что моя дочь какое-то время жила в машине. Ее отчим не смог сохранить работу и бил маму моей дочери, часто прямо на ее глазах. Однажды это было настолько жестоко, что матери моей дочери пришлось вытащить нож, чтобы заставить его остановиться. Поскольку я нахожусь в тюрьме, мы с матерью моей дочери пережили жестокие нападения черных мужчин.

Потом, когда я думал, что хуже уже не будет, мать моей дочери была избита и изнасилована на автобусной остановке. Угадайте, какого цвета был тот мужик? Не знаю, как в то время я не зашел слишком далеко и не вытатуировал себе на лбу свастику. Думаю, моей дочери это не понравилось бы, а я в большей степени K-папа, а не r-бл...ун. Но ярость, в которой я был в те дни, все еще со мной. Я храню ее в стеклянном ящике, который могу разбить при необходимости.

К счастью для меня, и это спасло мой рассудок, я наткнулся на работы Майкла Левина, Артура Дженсена, Винсента Сарича и Дж. Филиппа Раштона. Они научили меня, что черные просто делают то, для чего приспособлены эволюцией, что не извиняет, но объясняет. Что поможет вам подготовиться к этому с помощью вероятностных рассуждений.

Работа Джареда Тейлора показала мне, что "единство", принудительная интеграция - катастрофа не только в тюрьме. Я узнал обо всем этом после более чем десяти лет драк, почти драк и беспорядков, которых бы не случилось в раздельных тюрьмах. Моей наполовину черной дочери тоже приходилось драться, обычно из-за того, что черные девушки завидуют ее красоте мулатки. Это может звучать банально, но могу честно сказать, что без этого чтения я бы никогда не преодолел гнев.

А теперь о счастливом финале - или, по крайней мере, настолько счастливом, насколько возможно, если вы застряли на пожизненном в интегрированной тюремной системе. Я назову это "Рассветом Решимости". Это началось на дворе, примерно через год после того, как я чуть не наделал дырок в ВЧГ №3. Я и еще несколько проверенных белых, ребята, которые участвовали в драках и массовых беспорядках, стояли и разговаривали. Думаю, я повидал слишком много белых с подбитыми глазами и распухшими губами из-за БЧГ, потому что я сказал: «Мы не проверяем их [черных и латинос], почему мы должны позволять им проверять нас?» Все засмеялись или пробормотали что-то вроде «да, конечно». Но я был серьезен - чертовски серьезен. Идея еще не раз обсуждалась, в основном как шутка, но однажды она стала реальностью.

Вместе мы, Джейсен Браун, Скотти Линн Тейлор («Тэз»), Брайан Коллиер («Юноша»), Дэвид Крокетт (настоящее имя), Крис Арнольд, Фред Гирдли («Проезжающий мимо», хотя он никогда этого не делал), Рон Бисли («Папа Смурф»), Майк Миллер («Бэтмен»), Пол Кэмерон («Большой стройный»), Холлидей (извини, забыл имя), и я дали клятву: если черные или латинос пытаются "проверить" белого новичка, один из нас вмешается, что бы ни случилось. Это было непросто и не произошло в одночасье, но в конце концов мы прекратили "проверки". Если вы хотите прочитать о том, как трудно было поддерживать такое положение, вам следует прочесть мой роман «Евангелие от Слима Джи-Зуза». Речь идет об истории упадка Америки из-за принудительной интеграции и обратной ассимиляции, рассказанной на примере тюрьмы и ее обитателей.

А теперь сообщение для вас снаружи.

Вас "проверяют", как и нас здесь. Каждый иммигрант/беженец из стран третьего мира, обман Фергюсона или отказ из-за "позитивных действий" - это пощечины. Мы прекратили "проверки" в отделении Коннелли, в то время как нас было меньшинство посреди черно-коричневой анархии. Вы - большинство в белой демократии. У вас есть право остановить "проверки" путем голосования. Есть ли у вас воля?

* * *

Как я получил пожизненное заключение

Когда мне было 19, мой черный друг ограбил и убил ночного менеджера аптеки Walgreens, где он работал. Я забрал его после работы, думая, что просто отвезу его домой, как обычно. На следующий день я написал заявление о том, что видел, как менеджер выпустил его из магазина, хотя в действительности я не мог вспомнить. Спустя несколько месяцев нас обоих арестовали и обвинили в убийстве, караемом смертной казнью. Нас посадили в одиночки и угрожали смертью.

Ведущим детективом по делу был темнокожий по имени Кирк Ирвин. Во время одного из видеоинтервью с моим другом детектив Ирвин приложил руку к его сердцу и сказал, что не верит, что тот мог сделать что-то подобное, подразумевая, что убийство должно было быть моей идеей. Затем он предложил моему другу вымышленный рассказ о том, как могло произойти преступление. Через несколько дней мой друг «признался», сказав, что я все спланировал и застрелил того парня. Его история была идентична той, которую рассказал ему детектив Ирвин; мой адвокат и я были шокированы, что окружной прокурор не разрешил ему хоть как-то изменить ее. Тем временем мой друг провалил все вопросы теста на детекторе лжи (я прошел все вопросы), но все же ему разрешили признать себя виновным в ограблении при отягчающих обстоятельствах в обмен на свидетельские показания против меня.

Детектив Ирвин также избивал и душил одного из моих черных соседей по комнате, Раймонда Филлипса, чтобы заставить его написать заявление, что я якобы признал перед ним свою вину. Рэймонд свидетельствовал на суде, что детектив Ирвин, когда давил на него, упрекнул его за то, что он дружит со мной, поскольку я белый: «Достаточно плохо, что ты с ним дружишь, так еще приходится с ним жить?» В конечном итоге прокурор не воспользовался вынужденным заявлением Раймонда, но судья не позволил нам довести до сведения жюри информацию о неправомерном поведении детектива Ирвина. Если бы я был черным обвиняемым и имелись доказательства того, что ведущий детектив по делу пытался подставить черных, я бы, вероятно, никогда бы не предстал перед судом.

Первое голосование жюри было семь против пяти. Каким-то образом все пятеро, проголосовавшие за невиновность, передумали, и я был признан виновным в убийстве, караемом смертной казнью, и приговорен к пожизненному заключению. Примерно через месяц к моему адвокату пришел человек и дал показания под присягой, в которых говорилось, что мой друг прямо признал перед ним свою вину, когда впервые попал в окружную тюрьму: «Блин, я кого-то убил». Я представил это недавно обнаруженное доказательство на слушаниях по законности моего осуждения, но это не имело значения. Несмотря на то, что у меня были эти показания под присягой плюс 20-страничное особое мнение судьи Бена З. Гранта в ответ на мою прямую апелляцию, в котором он написал, что судья ошибочно скрыл от жюри доказательства моей невиновности, мое ходатайство было отклонено (Long v. State, 10 SW 3d 389).

В моем случае нет доказательств ДНК, а мой негодяй коп - черный, поэтому ни один из проектов по защите невиновных не заинтересован в устранении этой несправедливости.

оригинал
перевод отсюда